Мысль: «Я хочу быть мамой», настигла меня лет так в тринадцать. Об этом я тут же сообщила маме своей. На что она (все же мудрая женщина) не стала на меня кричать и ругаться, а просто объяснила:
— Чуть — чуть подрасти, и можешь становится хоть папой.
Я чуть—чуть подросла. О том, чтобы стать счастливой мамой очаровательного карапуза, как — то позабылось: поступила в институт, стала работать в газете.
— Не до малышни сейчас, — сообщил мой благоверный, усиленно копивший на новый автомобиль.
Спорить с мужчинами — дело глупое (это я поняла все те же в тринадцать лет). не до малышни, так не до малышни.
Хотя я бы от карапузика не отказалась.
На работе послали в командировку. Меня не было три дня. После чего я услышала далеко не лицеприятный монолог от своего любимого:
— Что за мода такая? В командировке она! А я тут сиди один. Тебя вечно до ночи нет, рубашки не глажены, а я одними пельменями питаюсь. Ты — женщина. Должна детей воспитывать и мужа дома с горячим обедом ждать!
— Ха! — возмутилась я. — Гладить тебе рубашки я не стану, просто потому что ты их не носишь, пельмени — национальная русская еда. Ты же русский? Вот и питайся. А воспитывать мне некого, да и мужа то у меня тоже нет.
На этом разговор можно считать исчерпанным, правда, я еще часика три подулась для важности, но простила.
Через два дня любимый пришел мрачнее тучи.
— На работе что—то? — интересуюсь.
— У Лехи сын родился, второй между прочим. А у меня и первого то нет. Надо бы нам сыночка.
Надо так надо. Быстренько все обсудили. Денег хватит. Слава Богу, работаем, бабушки и дедушки все живы — помогут если что. Так что можно и о маленьком подумать. Правда, для начала пожениться не мешало бы. Но с этим мы тоже не затянули. Заведущая ЗАГСА расписала нас быстро (я про нее как—то репортаж писала), свадьбу гульнули как и мечтали: гости со всех районов, друзья, белое платье.
На второй день муж (теперь уже муж) решил сразу и приступить к деланию потомства. Его энтузиазм я сразу отвергла:
— Ребенок должен быть зачат в трезвом состоянии. А ты, после собственной свадьбы, еще не отошел.
В течении месяца мы старались, как выразился мой супруг, «забомбить маленького». Ничего. Потом добрые родители, которых я, естественно по секрету, посвятила в наши проблемы, купили нам путевки в Турцию. Мол, езжайте детки, морской воздух чудеса творит. Но я ребенка хотела не от какого—то воздуха морского, а от своего любимого мужчины. Черт с ним, с воздухом, в смысле, поехали. Приехали — ничего.
— Надо бы к врачу, — посоветовал супруг. — Завтра отпросись из своей проклятой редакции и отправляйся к своему доктору. Да, и в наши поликлиники не ходи. Иди в платную.
Удивительная забота. Но в платную я не пошла. В моей заштатной районке есть удивительный дамский врач — Пантелей Порфирьевич Иванов. Я к нему хожу с тех пор…в общем с тех пор, как появилась надобность туда ходить. Пантелей Порфирьевич уже давно как в возрасте. Но практиковать он не перестает. Кстати сказать, у него это довольно не плохо получается.
— Что мы имеем, голубушка, — затеял доктор. — Не все так плохо. Будет у тебя маленький. Только попозже.
Попозже мне не надою мне надо было сейчас. Сейчас же! Мы продолжали стараться. После каждого любовного упражнения я вставала в позу березки, не ходила в ванную, пила витаминчики и еще кучу всяких таблеток. Все было без толку.
— Не переживай, маленький, — утешал меня муж, — возьмем из детского дома.
Мне не надо из детского дома. Мне надо своего, родного.
Я продолжала сдавать анализ. Даже любимый согласился на спермограмму. Оказалось, все у него подвижно, у меня тоже все в норме — а маленький не получается. Муж предложил мне оставить работу, под предлогом, что нервничать мне сейчас нельзя, а работа журналиста, да еще с таким главным редактором, ох какая вредная. Я не соглашалась. Правда, мне теперь казалось, что все в округе беременны (вот лучшая подруга ждет малыша, соседка Катя — уже на пятом месяце, даже девочка фотокор с работы тоже готовилась стать мамой). Может они и до этого все были немножко беременные и я не замечала? Тогда мне казалось, что я чокнулась.
Бесконечно сидела в Интернете на всяких форумах, где сидели такие же нечастные как и я; плакалась маме. Секс перестал быть проявлением нашей любви друг к другу. Секс был еще одной работой, правда, выполнять ее приходилось в ночную смену и более усердно, чем дневную.
Мы уже полгода как были женаты. Все друзья спрашивали:
— Ну когда же маленького родите?
Мы сначала отшучивались, потом отмалчивались, потом стали огрызаться. Я подумывала о разводе. Муж стал задерживаться на работе.
…Главный редактор сказал, что перед выборами всем надо хорошенько отдохнуть.
— Так что журналисты могут быть свободными на три недели. Ни сегодня завтра практикантов пришлют. Мы сами справимся, а вы отдыхайте.
Хороший все же человек наш Виктор Семенович. В незапланированный отпуск я ни на какие моря не поехала. Отправилась к бабушке мужа в какую—то казахскую деревню. На свадьбу к нам она не приезжала, вот и воспылала желанием познакомиться. На родине мужа я тоже не была. Так что воссоединиться с бабушкой я была не против. Муж посадил меня на поезд и чмокнул в щеку.
— Береги себя, отдыхай. Я буду звонить. Приехать не смогу.
— Ты тоже береги. И звони почаще.
Как же, будет он звонить. От него дождешься. Сейчас завалиться в пивную, или будет целыми днями свои кодексы заново изучать или, того хуже, какой—нибудь чемпионат начнется.
Я принципиально не поехала в купе. В плацкартном вагоне хоть людей видишь, поболтать всегда есть с кем. До бабушки я доехала за два дня. Черт, я же совсем не помню как ее зовут. Позвонила мужу. Отключен. Ну, так я и думала.
Бабушка (оказалось ее зовут Гулбахор Ивановна, мне же можно баба Гуля) встречала на вокзале. Довольно милая старушенция. Добирались мы до ее деревно часа три на перекладных. Приехали. Кайф! Везде лесок (не поверите, но в казахских степях и такое встречается) и озеро рядом. У бабы Гули курочки и теленок. У соседки — верблюд. На меня как на пришельца пришла посмотреть вся деревня. Оказалось, что джинсы мои — срочно на помойку (еще придатки застудишь), кофту — вслед за джинсами (негоже пупок оголять), туфли на шпильке — все туда же (шпильки на женские органы плохо влияют). Сели ужинать. Баба Гуля настойки налила, картошечки поджарила. Кружку молока верблюжьего на стол поставила. Я с ней проблемами своими и проблемами ее внука поделилась. Баба Гуля обещала помочь.
Первую неделю я отсыпалась и отъедалась. Потом пошла с местными достопримечательностями знакомится. В озере купалась, с местными мальчишками в футбол гоняла, на огороде помогала. Никаких телевизоров, телефонных переговоров, компьютеров. Я с улицы примчусь (как девчонка какая—то, ей — богу) она мне травки заварит, на ночь — стакан молока. В один день прихожу — на столе букет ромашек.
— Это тебе, — заговорщески бабушка подмигивает. — Не знаю кто, но просили передать.
Как же, не знает она. Небось влюбился какой—нибудь пацан с соседнего двора вот и таскает букеты. Я соседних пацанов строго — настрого предупредила: «Никакой любви, еще не доросли». А цветы с завидной регулярность продолжали появляться.
Поздно вечером я возвращалась домой. Была на берегу — любовалась закатом. Вдруг кто—то около сеновала за руку схватил и рот рукой зажал. Сопротивляться бесполезно было.
Каково же мое удивление, когда в насильнике я своего муженька узнала. Вырвался с работы и приехал на неделю. Остановился в соседнем доме, и цветы таскал. Хотел, говорит, сюрприз сделать. Делать сюрприз мы с ним стали прямо на сеновале. Там же и уснули. Бабушка нас с утра увидела, сделала вид, что мы там лежать и должны.
Целую неделю мы гуляли, купались, гоняли на велосипедах (отыскали у бабушки на чердаке). Ну и без любви не обошлось. Правда, о детях мы как — то позабыли. Собой уж очень отвлеклись.
Через неделю муж уехал. Я вышла на крылечко. Закурила. Уж очень не хотелось расставаться. Бабушкин пес непонятной породы ткнулся носом мне под юбку.
— Понесла ты, девка, — отметила бабуля. — Бросай свои папиросу. Не губи дитя.
На всю деревню кругом ни одной аптеки. Я металась в поисках хоть какого—нибудь, хоть самого дешевого тестика. Аптеки нет. И как они тут выживают без лекарств.
Разбудил меня звонок мобильного. Ого! Кому это денег своих и моих не жалко? Казахстан — нынче страна зарубежная, роуминг — будь здоров. Оказалось, редактор, срочно вызывает на работу. Практиканты — дебилы, без нас ему, бедному несчастному редаткору не обойтись. Катьку из экономического сорвал из Турции, Димка из политотдела вообще в жениться собирался. Даже наш корректор, старенькая Тамара Александровна, и та, в санатории была. Все отдых побросали. Труба звала.
Понеслась череда рабочих будней. Я приходила домой и падала от усталости. Правда, вместо чая на ночь пила верблюжье молоко — бабушка мне его с собой дала в немереных количествах. Хоть на рынок иди и продавай. Правда, молоко не скисало. Странно. И еще травку заваривала. Бабушка ее как — то странно называла, а в аптеке она «боровая матка» именуется.
Опомнилась я через месяц. Странно, но критические дни так и не начинались. Перенервничала, наверное или застудилась. Время шло. Резко отвернуло от сигарет.
В аптеку я так и не зашла. Попросила мужа, чтобы купил. Купил — восемь штук. Зачем мне столько?
Утро нового дня. Я с дрожащими руками открываю упаковку…
В общем свой декретный отпуск я проводила у бабушки в деревни.
Сейчас, по истечению двух лет, думаю, почему, лечась в больницах и пив таблетки, я так и не могла забеременеть? Доктор объяснил — свежий воздух, отвлечение от проблемы, хорошее питание — вот и забеременела. Бабушка же объяснила по—другому: от любви ты понесла, девка, от настоящей, нашей деревенской любви.
